Постановка диагноза – отдельная история, и она больше про медицинскую систему в Беларуси, чем про биполярное расстройство. Свою терапевтку я нашла в платном медицинском центре. И до сих пор не могу поверить своему везению. Я тогда подозревала у себя циклотимию, но отметала это, полагая, что все мы склонны искать в себе симптомы разных болезней, а находить у себя психическое расстройство слишком модно, особенно в творческой среде. Я считала, что у меня просто последствия психологической травмы. Когда оказалось, что это биполярное расстройсство, почувствовала себя очень странно. Я же пуленепробиваемая, только одна пятка уязвима и кровоточит. Ну, максимум, год похожу на терапию, хотя изначально рассчитывала месяца на три. Терапевтка была удивлена моей подготовленности и продвинутости, и я рассчитывала, что она мне просто даст недостающий «ингредиент» для полного зарастания травмы.

В самом начале, после того, как я осознала, что все, что со мной происходило – это болезнь, я испугалась. Испугалась своих чувств. Я запуталась – где болезнь, а где я. И, на всякий случай, стала хоронить все свои творческие порывы. Они же все про чувства, а это опасность. Начала себя замораживать. Привет, Эльза из «Холодного сердца» – я понимаю тебя, сестра. Мы с терапевткой начали раскопки. Где травма, где болезнь? Какая медикаментозная схема работает? Мы все еще подбираем единственно верную и лишь через два с половиной года нащупали ту, что работает лучше всего, которую можно адаптировать под каждый из эпизодов. Их в году у меня три: осенью депрессия, весной смешанное, летом мания с похмельем (так я называю смешанное состояние с доминирующей субдепрессией). Я научилась распознавать их приближение. В этом мне очень помог, в том числе, дневник настроения*: отмечать колебания качелей, делать заметки, что чувствую и что произошло за день. Теперь я не только знаю, когда наступит эпизод, но могу жить, не ожидая его наступления – моя деятельность может продолжаться в нормальном режиме до появления первых звоночков.

С тех пор прошло четыре года. И я только подошла к пятой стадии принятия – собственно принятию. Только сейчас начала понимать, что могу жить без страха в ожидании следующего эпизода. Что они больше не хаотичные. Последний мой эпизод показал, что даже тяжелые формы я теперь могу контролировать. Мне все равно не избежать их, они все равно прорвутся, раз в сезон у меня будет один из эпизодов. Но я могу остановить галлюциноз, могу избежать селфхарма, могу приостановиться в маниакальном гоне, могу не выпадать из жизни во время депрессии и не растворяться в смешанном состоянии. Я, наконец, чувствую себя живой, и даже моя диссоциация не мешает мне чувствовать себя и жизнь. Хотя я знаю, что впереди еще долгий путь. Более того: у меня чувство, что только сейчас я начала по-настоящему лечиться, только выбралась на свет из подземелья. Безусловно, я учитываю болезнь при планировании дел. Осознаю свои силы и распределяю их, в зависимости от существующего или будущего состояния. Так я могу быть свободной и не выпадать из жизни. Но страх, что болезнь меня поглотит, никуда не ушел. Я только считанные месяцы назад перестала бояться эпизодов и научилась адаптировать их под жизнь.

А бывает и расширенный цикл. Раз в три-четыре года у меня случается выпадение на год – когда весь год я балансирую между субдепрессией и эпизодами, которые могут начаться в любое время, и так все время, практически без передышки. И каждый раз все ухудшается. Во время одного из таких выпадений я спланировала самоубийство и почти реализовала его, но неожиданные обстоятельства меня отвлекли. В другой раз (уже во время лечения) сделала попытку, но остановилась, буквально в шаге от. Да, я боюсь следующего выпадения. Оно будет. Вопрос в том, каким. В моих ли силах сделать его как можно мягче? Мне остается только верить и делать все возможное. Да, здесь не бывает гарантий, да, болезнь не уйдет навсегда. Но БАР, со всеми его сложностями, имеет огромное преимущество перед другими расстройствами: у нас есть интермиссии. Нужно просто переждать, пока плохо. Нужно не забрасывать лечение, оставаться осознанной, заботиться о себе, следовать режиму – и тогда получится добиться долгой ремиссии. Не со всеми типами биполярного расстройства можно выйти на свободную от эпизодов ремиссию, но если относиться к себе с вниманием и заботой – а это значит и послушное, непрерывное лечение – то даже эпизоды станут «ручными». Это важно помнить всегда, всем. Просто переждать и беречь себя. Завтра станет тепло. Неважно, когда именно это завтра настанет, но оно точно настанет – в том специфика нашей болезни.

Каждый имеет право просто сдаться. Но это необратимо. Даже перед тем, как сделать татуировку, люди берут время подумать. Перед пластической операцией всегда идут большие раздумья. Любой выбор должен быть осознанным. Есть бесконечное количество способов справляться, держаться на плаву. Пока есть еще хоть что-то, что осталось неопробованным, уход стоит отложить. У меня нет ответа – почему стоит. Но есть железное правило: 50 дней. Взять себе время на раздумье. Подождать 50 дней. Для биполярников 50 дней – это иногда смена нескольких фаз. Стоит подождать. Потому что завтра вас может шатнуть в гипоманию, и вы не захотите это пропускать. А потом мысли самоубийстве забудутся, как страшный сон.

«Есть железное правило: подождать 50 дней. Для биполярника 50 дней – это может быть смена нескольких фаз. Стоит подождать. Потому что завтра вас может шатнуть в гипоманию, и вы не захотите пропускать это».

Я одновременно и рада, и не рада своему расстройству настроения. Оно делает меня особенной – и в хорошем, и в плохом смысле. Оно съело 13 лет моей жизни и чуть не сожрало меня полностью. Я училась в трех вузах, ни один не закончила. Потому что у меня наступал один из эпизодов, и я бросала. Пока что самый долгий опыт работы на одном месте у меня – 11 месяцев. Потому что наступал один из эпизодов, и я бросала. Большая часть моих проектов исчезла в дымке боли или эйфории. Мне никогда нельзя полностью расслабиться: от слишком сильных эмоций у меня случится «перегорание пробок». Галлюциноз бродит рядом, селфхарм тянет свой ржавый ножик, радость боится раскрываться на полную, я помню почти все свои сны и среди них слишком много кошмаров. Я боюсь ходить на «тусовки», потому что мои чувства раскачаются, тревожность начнет бить во все колокола, и я потеряюсь. Я каждый раз собираю себя заново. Кажется, я только и живу что между эпизодами: вот я себя собрала, вот я напланировала дел, вот что-то начало получаться, вот я живу, вот эпизод, вот я сломалась, вот все снова распалось. Но биполярное расстройство дало мне меня. Мой опыт. Мою чувствительность. Такую яркую, острую, драматичную. Мою личность. Да, мне пришлось соединять себя воедино – для биполярников (особенно с травмой в анамнезе) характерно пограничное расстройство личности. Болезнь, из-за которой ты существуешь в трех совершенно разных реальностях, расщепляет тебя. Но себя можно собрать заново, найти опору, найти себя. И болезнь, в итоге, зависит от нас, а не мы от нее.

«Биполярное расстройство дало мне меня. Мой опыт. Мою чувствительность. Такую яркую, острую, драматичную».

Этот путь сложно пройти в одиночку. Поддержка близких, друзей, родственников нам необходима. Хотя с этим бывает нелегко: кто-то считает, что поддержка – это спрашивать, выпил ли ты таблетки, если у тебя «нетипично» хорошее настроение; или относиться к тебе как к «особенному» человеку, которому нужны особые поблажки, ведь он не может стать «нормальным». Или «открывать тебе глаза» на причины, по которым ты на самом деле болеешь: куришь, зациклился на своих чувствах, ходишь зимой без шапки. Мне повезло: самое близкое окружение приняло меня. Они просто идут вместе со мной, прислушиваются к моим оценкам, радуются достижениям и пережидают мои выпадения. Меня очень поддержали отзывы знакомых после того, как я написала статью в местный сетевой журнал о своем опыте болезни. Я услышала много слов поддержки, и это меня утвердило в мысли, что я все делаю правильно и все смогу.